![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Кровь лилась рекой. Руки подгибались под тяжестью здоровенного тела. Все время приходилось задирать лица наверх, поэтому кровь текла на наши головы, заливала глаза, протекала за шиворот, впитывалась в одежду. В ушах стоял нескончаемый вопль Крокодила, в котором изредка можно было различить слова и фразы "кровь вся вытечет, и я умру!", "ты же дурак, Ленька!", "вас всех посадят!". Пространство между этими фразами было полностью заполнено одним длинным нескончаемым визгом свиньи на бойне. Попытки угомонить Крокодила, истекающего кровью, ни к чему не приводили. Нам дико повезло, что был рабочий день, почти полдень и за дверьми квартир никого не было. Случись все это в выходной или вечером - досталось бы нам еще до того, как Крокодил был доставлен в наш горячо любимый гортравмапункт на улице Титова.
А началось все очень обычно. В редкий день уральского короткого лета, когда на дворе каникулы, а отпуска у родителей нет, поэтому они все на работе, мы решили позагорать. Мы – это старина Хэнк, Крокодил, Ленька и я. Почему нас было так мало, уже и не помню, может просто еще рано было, остальные не выползли во двор. Короче говоря, решили мы полезть на крышу, раздеться там и солнечно провести время. Выходы на крышу были открыты всего из двух подъездов, причем именно из тех, где на чердак надо было забираться, а потом спускаться, по металлической почти вертикальной лестнице, головой поднимая, а уходя – опуская, тяжеленную дощатую крышку люка. Чердак нас всегда манил. Во-первых, сам чердак был темным, таинственный и страшным местом в паутине и тенях. Во-вторых, за ним была крыша и небо. На крыше можно было делать всякие удивительные дела, например запускать котов на парашютах на спор чей кот дольше будет лететь или изображать из себя суперменов, с диким грохотом бегая по шиферу нашего 3-этажного дома. Беда, правда, что взрослые почему-то не разделяли наших радостей и крышные вылазки обходились нам весьма дорого. Нас это не останавливало, поэтому родители следили, чтоб чердак был по возможности закрыт, что случалось не всегда.
В тот день произошло незапланированное. Мы, лениво переговариваясь, лежали в одних трусах и загорали, когда Леньке стало скучно. О чем-то рассуждая вслух и прогуливаясь между нами, он вдруг наткнулся на полуметровый отрезок трубы, этак пятнадцатисантиметрового диаметра и очень быстро решил порезвиться. Он просто взял и катнул ее по скату крыши на сторону улицы Жданова, которая всегда была довольно оживленной пешеходной улицей. На нас с Хэнком напал столбняк. Мы завороженно повернули головы на звук и смотрели как этот обрезок ржавой трубы, с грохотом набирая скорость, катится к краю крыши. Неожиданно Крокодил, самый толстый и неповоротливый из нас, вскочил и кинулся за трубой вниз по крыше. Самое страшное, что я теперь помню – эта часть крыши почему-то не имела никакого заграждения: ни закраины, ни заборчика, ни-че-го. Крокодил догнал трубу, упал, пытаясь схватить ее руками, но промахнулся и труба, продолжая движение, попала ему в бедро. Закраины трубы были в страшных зазубринах, остающихся после отрезания труб газосваркой (опять эти сварочные зазубрины и опять Крокодил!). Бедро Крокодила раскрылось розочкой, повторяя циклоидную траекторию движения рваных закраин трубы, мне даже показалось, что я вижу белую кость в глубине раны, и оттуда хлестанул фонтан крови. Труба, правда, тоже остановилась. Мы никогда так и не узнали, спас ли Крокодил чью-то жизнь или нет, стоило все это литра его крови или нет. Что было, то было.
Ленька моментально в страхе убежал домой, закрылся и пару дней старался не попадаться Крокодилу на глаза. Вид наш с Хэнком, с трудом волочащих раненого, на пороге травмапункта был страшен. Можно было подумать, что мы только что были выведены из боя или тяжелого артобстрела. После того, как мы спустили истекающего кровью Крокодила по почти вертикальной лестнице, поддерживая его снизу, его кровь была везде - на нас, на одежде, на нем самом, на стенах и полу подъезда. Ногу Крокодилу в травме зашили, мы даже ничего не сказали родителям, старательно скрывая новую временную Крокодилову походку. Я теперь даже не помню, узнали они тогда про это кровавое приключение или нет.
P.S. Пару недель назад совершенно случайно узнал, что Ленька теперь – первым замом у Чубайса.
15 сентября 2003.
А началось все очень обычно. В редкий день уральского короткого лета, когда на дворе каникулы, а отпуска у родителей нет, поэтому они все на работе, мы решили позагорать. Мы – это старина Хэнк, Крокодил, Ленька и я. Почему нас было так мало, уже и не помню, может просто еще рано было, остальные не выползли во двор. Короче говоря, решили мы полезть на крышу, раздеться там и солнечно провести время. Выходы на крышу были открыты всего из двух подъездов, причем именно из тех, где на чердак надо было забираться, а потом спускаться, по металлической почти вертикальной лестнице, головой поднимая, а уходя – опуская, тяжеленную дощатую крышку люка. Чердак нас всегда манил. Во-первых, сам чердак был темным, таинственный и страшным местом в паутине и тенях. Во-вторых, за ним была крыша и небо. На крыше можно было делать всякие удивительные дела, например запускать котов на парашютах на спор чей кот дольше будет лететь или изображать из себя суперменов, с диким грохотом бегая по шиферу нашего 3-этажного дома. Беда, правда, что взрослые почему-то не разделяли наших радостей и крышные вылазки обходились нам весьма дорого. Нас это не останавливало, поэтому родители следили, чтоб чердак был по возможности закрыт, что случалось не всегда.
В тот день произошло незапланированное. Мы, лениво переговариваясь, лежали в одних трусах и загорали, когда Леньке стало скучно. О чем-то рассуждая вслух и прогуливаясь между нами, он вдруг наткнулся на полуметровый отрезок трубы, этак пятнадцатисантиметрового диаметра и очень быстро решил порезвиться. Он просто взял и катнул ее по скату крыши на сторону улицы Жданова, которая всегда была довольно оживленной пешеходной улицей. На нас с Хэнком напал столбняк. Мы завороженно повернули головы на звук и смотрели как этот обрезок ржавой трубы, с грохотом набирая скорость, катится к краю крыши. Неожиданно Крокодил, самый толстый и неповоротливый из нас, вскочил и кинулся за трубой вниз по крыше. Самое страшное, что я теперь помню – эта часть крыши почему-то не имела никакого заграждения: ни закраины, ни заборчика, ни-че-го. Крокодил догнал трубу, упал, пытаясь схватить ее руками, но промахнулся и труба, продолжая движение, попала ему в бедро. Закраины трубы были в страшных зазубринах, остающихся после отрезания труб газосваркой (опять эти сварочные зазубрины и опять Крокодил!). Бедро Крокодила раскрылось розочкой, повторяя циклоидную траекторию движения рваных закраин трубы, мне даже показалось, что я вижу белую кость в глубине раны, и оттуда хлестанул фонтан крови. Труба, правда, тоже остановилась. Мы никогда так и не узнали, спас ли Крокодил чью-то жизнь или нет, стоило все это литра его крови или нет. Что было, то было.
Ленька моментально в страхе убежал домой, закрылся и пару дней старался не попадаться Крокодилу на глаза. Вид наш с Хэнком, с трудом волочащих раненого, на пороге травмапункта был страшен. Можно было подумать, что мы только что были выведены из боя или тяжелого артобстрела. После того, как мы спустили истекающего кровью Крокодила по почти вертикальной лестнице, поддерживая его снизу, его кровь была везде - на нас, на одежде, на нем самом, на стенах и полу подъезда. Ногу Крокодилу в травме зашили, мы даже ничего не сказали родителям, старательно скрывая новую временную Крокодилову походку. Я теперь даже не помню, узнали они тогда про это кровавое приключение или нет.
P.S. Пару недель назад совершенно случайно узнал, что Ленька теперь – первым замом у Чубайса.
15 сентября 2003.